05.02.2019

В годы геноцида в турецких приютах в отношении армянских сирот применялись различные способы наказания и насилия. Это еще раз свидетельствует о том, что исламизация и переименование осуществлялись насильственными методами. Первым важнейшим условием принятия в приют было переименование. В своих воспоминаниях об этом упоминают практически все сироты.

Проживший в приюте Антуры около двух с половиной лет Гарник Банян в своих воспоминаниях рассказывает, что в приюте ему дали число 549 и имя Ахмед. Воспитаннику того же приюта Мелкону Петросяну дали имя Неджип и число восемь. Арутюн Албояджян был переименован два раза. В первый раз в Дере, затем в Антуре, где получил имя Шюкри и число 535. Хорена Глчяна из Алеппо отвезли в центральную военную школу «Гарбие» в Константинополе. Здесь всем раздали медные печати с их новыми турецкими именами. Он получил печать с именем «Али оглу ислам», которая по указу руководства должна была всегда висеть на его шее.

Воспитанница смешанного (мальчики и девочки) турецкого приюта в Мардине Мари Григорян, которой досталось имя Айше, рассказывает о церемонии переименования: «... каждому из нас были выданы удостоверения личности, в которых отцы всех без исключения были названы Абдулла, а матери – Салие...». проживший в приюте Аданы около шести лет воспитанник, получивший имя Мехмед Огли, Ерванд Посталджян в своих воспоминаниях пишет: «Чтобы не забыть наши имена, мы писали их на листочках и прятали на себе».

Новичков распределяли по классам, назначали десятника, который был ответственен за свою группу. Несколько часов в день занимались спортом. Любой неправильный шаг наказывался избиением.

Одним из жестоких наказаний, применяемых в Антуре, была фалаха (1). о применяемых наказаниях А. Албояджян писал: «Если кто-то говорил на армянском...его жестоко наказывали. Либо его избивали, либо заставляли встать на крышу столовой и три-четыре часа смотреть на солнце». Часто детей, убегающих из приюта в лес за едой, запирали на 24 часа и не давали еды, а во время обеда при всех подвергали фалахе. Для применения фалахи в приюте был специальный «указатель», где отмечалось, при каком «преступлении» сколько раз следует подвергать фалахе. Уроки проходили с упреками, оскорбительными словами, с уложенными у стены тяжелыми камнями, с палками различных размеров за дверью и с наличием инструмента для фалахи.

Турецкая «педагогика» использовала практически все возможные приемы. В приюте Мардина шум во время урока становился причиной, чтобы учительница «священной палкой» била детей, а потом выводила на жестокий мороз во двор под предлогом необходимости прочитать их имена.

В подобных приютах обязательны были также уроки ислама. Мелкон Петросян в своих воспоминаниях приводит несколько примеров этих уроков. Говоря о христианстве, Фейзи паша отмечал: «...малыши, ваша религия устарела, также как и язычество, ваш пророк Иисус тоже устарел. Когда рубашка изнашивается, ее выбрасывают и надевают новую». В приюте Мардина на уроках ислама учили наизусть отрывки из Корана, параллельно с этим учились также умываться и совершать намаз согласно исламским законам.

Обязательным условием в приютах было также обрезание. Если дети, хоть и притворно, но как-то смирялись с фактом переименования или исламизации, то ритуалу обрезания они противились больше всего. Когда в приютах распространялись слухи об этом, многие мальчики совершали побег. Воспитанник приюта в Адане Ерванд Посталджян в своих воспоминаниях пишет, что директор приюта поместил в газете объявление с призывом к верующим туркам принять участие в церемонии обрезания армянских детей приюта. Хорен Глчян вспоминает, что в их приюте по приказу дирекции всех армянских сирот отвезли в Константинополь и подвергли обрезанию.

Турецкие руководители периодически проводили в приютах проверки , что всегда сопровождалось торжественным празднеством с аплодисментами. В детских воспоминаниях это событие всегда ассоциировалось с вкусной едой и праздничной, но фальшивой обстановкой дружелюбия. Джемаль паша несколько раз посещал приют в Антуре, а Энвер и Талаат – в Гарбие.

Для уменьшения числа сирот в приютах применялся также метод отравления. Часто «естественным путем» отравляли воду, когда в колодцы, снабжающие водой приюты, бросали трупы. В приютах Мардина случаи отравления были связаны именно с использованием хлеба. В конце 1918 г. перед уходом турецкого персонала приюта Антуры фармацевту Рза бею было поручено во время последнего ужина отравить всех сирот. Но Рза бей не согласился на такое преступление. Примечателен тот факт, что когда Рза бей расспрашивал сидящих в столовой армянских детей, все вспомнили свои армянские имена.

Таким образом, стратегия младотурецкого правительства сводилась к цели лишить армянских детей собственных биолого-расовых характеристик, то есть идентичности, постепенно превращая ее в другую идентичность. Правительство последовательно следовало этой политике до заключения в 1918 г. Мудросского перемирия, в дальнейшем турецкие приюты были переданы миссионерским, иностранным и армянским организациям.

Процесс отуречивания армянских сирот осуществлялся в несколько этапов, первым их которых был их сбор и переселение. Османское правительство спешило их собрать, так как опасалось, что миссионерские и благотворительные организации успеют сделать это раньше, чем они. Вторым этапом, сосредоточив армянских сирот в приютах, непосредственно начался процесс переименования, подвергания обрезанию, преподавания уроков ислама. Турецкая сторона избегала любых мелочей, которые могли бы напомнить армянским сиротам их прошлое. Они предпочитали обращаться к детям по их номерам, лишив их не только национальной идентичности, но также индивидуальности. Были случаи, когда даже в случае недостатка сотрудников в приюте, руководство увольняло работающих в приюте армянских женщин, боясь, что их присутствие может стать стимулом для восстановления армянского самосознания сирот.

Атмосфера страха, применение методики наказаний с первого взгляда казались успешными: сироты прекратили говорить друг с другом на армянском, однако в воспоминаниях все авторы отмечали, что перед сном под одеялом всегда крестились, повторяли отрывки «Отче наш», услышанные от родителей, а иногда не помня молитвы, повторяли свои имена и имена своих родных, чтобы не забыть.

В процессе осуществления этой политики турецкое правительство всегда боялось и с осторожностью относилось к исламизированным армянам. Отметим, что из Константинополя поступил приказ, по которому разрешение на исламизацию получали только после одобрения центральных властей или женщины, вышедшие замуж за мусульман. В приютах было проще контролировать процесс исламизации, к чему и тяготило изначально турецкое правительство. Однако эта политика продолжалась недолго. В 1919 г. в первые шесть месяцев перемирия были предприняты значительные меры для возвращения армянских сирот. Во время «Сбора сирот» армянские и международные организации сумели вывести из приютов и спасти находящихся на пути отуречивания многочисленных армянских сирот. Однако следует отметить, что большая часть сирот младенческого возраста, не помня своей идентичности, а иногда и боясь повторения переживаний прошлого, предпочла молчать о своей национальности и таким образом была ассимилирована.


Нарине Маргарян, к.и.н., старший научный сотрудник МИГА


1. Во время фалахи на концах палки закрепляли не очень тугой ремень, ноги наказуемого просовывали между палкой и ремнем, затем двое начинали крутить палку, а третий еще одной палкой бил по ступням наказуемого до крови.

МИГА ОБЪВЛЯЕТ СТИПЕНДИЮ ИМЕНИ РАФАЭЛЯ ЛЕМКИНА НА 2022 ГОД